Об элитарной безысходности

Будучи представителем пролетариата, я испытываю естественную и могучую классовую ненависть к так называемой «элите»(*). Однако, даже люто ненавидя кого-то, не могу совсем безэмоционально смотреть на изнасилование, совершаемое над объектом ненависти. А если объект изнасилования сам напрашивается на него раз за разом, жаждет изнасилования, просто таки стонет от желания быть отыметым в наиболее извращённой форме, то вопреки ненависти почему-то просыпается желание помочь и уберечь от сраму…

Любому простому человеку с первого раза понятно, что если в тёмном переулке тебя встретили зуботычиной и отобрали кошелёк, то в будущем лучше переулок этот (да и вообще подобные места) миновать по большой дуге. Если миновать невозможно, то нужно ходить группой, ходить при свете, ходить осторожно, записаться на курсы самообороны и психоподготовки. А лучше всего принять кардинальные меры к очищению переулка и окрестностей от гопоты, чтобы ходить стало совсем безопасно. Это понятно любому нормальному человеку, но не «элите».

Сегодня по «Бизнес-ФМ» краем уха услышал сообщение про усиление давления на сирийские власти: счета арестовывают, составляют списки невъездных и так далее — в общем стандартный «европакет» мер воздействия на «неугодных». Так было в Ираке с С.Хусейном и окружением, так было в Ливии с М.Каддафи и окружением, так было в Тунисе, в Египте, так сегодня происходит в Сирии, так будет и дальше, потому что метод действенный и результативный.

Неужели до наших «элитных» остолопов — не смотря на многократные уроки их в разной степени вороватых «коллег по цеху» — до сих пор не дошло, что Запад им не друг, что их деньги на Западе не в безопасности, что сами они и дети их в любой момент могут попасть в список неугодных и кончить как этот, как там его, которого полонием отравили в Лондоне (ах, Лондон…)!?

Чёрт же побери, нашим «элитам» должно когда-нибудь наконец стать понятно, что они там не нужны просто потому, что они — русские, даже если фамилия у них на «-ович», «-аев» или «-дзе». Они по-определению находятся вне стабильной консервативной закрытой антирусской антироссийской западной «элиты», они и их дети там — чужаки вне зависимости от широты улыбок и теплоты встреч.

Есть только два пути для сохранения жизни и части капитала: убраться совсем уж в запинду Океании на дальний тихоокеанский островок или вернуться на Родину — других путей в конечном счёте нет. Избравшие первый путь… да ну и бог с ними.

Вторым придётся раскошелиться от щедрот, растеряв изрядную часть своего состояния на т.н. «быдло», но при этом сохранить жизнь и здоровье. Конечно же я не говорю о прямом раскулачивании, нет. «Элитам», решившим вернуться на Родину вдруг станет очевидно, что нищий голодный рабочий не может нормально работать, обессиленный необразованный солдат не может держать в руках сложное высокотехнологичное оружие, глупый непрофессиональный инженер или экономист с купленным дипломом не может эффективно решать производственные и организационные задачи и так далее.

Отсюда очевидно следует, что из элементарного чувства самосохранения «элиты» должно последовать понимание того, что на любимом, но бесконечно чужом Западе поняли давным давно — «элитам» необходима та или иная степень согласия между ними и народом, иного не дано. Это значит, что народу нужно дать эффективное бесплатное здравоохранение, образование, достойное воспитание и культуру, приличную жизненную зарплату больше «стоимости воспроизводства рабочей силы» и так далее — нет другого пути, ну нету его!

Повторю, наша «элита» принципиально по множеству причин не может вписаться в западный статус кво. Если где-то они и могут выжить, то здесь, на Родине, поступившись при этом заметной частью своих «элитных» закидонов и барских замашек.

(*) Слово «элита» с детства для меня связано с чем-то высоким, важным, ответственным и положительным. Те смрадные помои, что сегодня зовутся «элитой», вообще никак не соотносятся с этим изначальным возвышенным понятием. Потому предпочитаю либо не использовать термин «элита» применительно к правящим классам вообще, либо брать термин в кавычки, если приходится применять его вне исходного положительного смысла.